Мэхэн очень искусно воспользовался этим случаем, чтобы указать на значение научных исследований войны в мирное время. Он говорит: «этот случай учит всех офицеров, насколько необходимо подготавливать и укреплять свой дух изучением того http://www.shiftmusic.ru положения, в которое они могут быть поставлены при возникновении войны, дабы час битвы не застал их неподготовленными и не принес им, может быть, даже бесславия».

«В новейшей истории морских войн нет более поучительного предостережения для офицеров всех времен, как эта битва при Тулоне… Поучительность заключается в том, что каждый, кто не позаботится заранее подготовить себя не только в отношении специальных познаний, но и в отношении тех общих требований, которые предъявляет война, рискует в час испытания потерять свою честь. Человек, говоря вообще, не трус, но вместе с тем, он вовсе не одарен способность автоматически делать в критические минуты именно то, что нужно; способность эту можно выработать в себе – одному больше, другому меньше – только путем практики или изучения. Если у человека нет ни того, ни другого, он всегда будет в нерешительности: или он не будет знать, что надо делать, или у него не найдется того самопожертвования, которое может от него потребоваться как от личности, или как от начальника». Эти рассуждения доказывают лишь то, что в особенности старшие офицеры могут в мирное время достаточно подготовиться к войне только путем тщательного теоретического изучения важнейших военных эпох.

Не следует думать, что это и есть так называемый «чужой ум». Наоборот, даже в наш просвещенный век есть еще много авторитетных людей, которые считают долгом с презрением оспаривать ценность «мертвящей теории». Против этого бессильны даже мнения таких авторитетов, как Наполеон, Мольтке, Нельсон, которые придавали громадное значение изучению войн в мирное время. Наполеон однажды выразился, что «на поле сражения самое блестящее вдохновение часто есть не более, как воспоминание», а Нельсон, изучая морскую тактику Клерка, выработал себе тот ясный взгляд, которым он руководился при Трафальгаре. Сэр Уолтер Рэйли еще в те времена, когда никто и не помышлял о каких-либо теориях, также указал на ценность изучения морских войн древности. Адмирал фон Мальтцан по этому поводу сказал: «Изучение военно-морской истории подготовляет нас к решению тех задач, которые поставит нам война».

Дальнейший ход морской войны был чрезвычайно вялым, что объясняется внутренней и внешней политической обстановкой, в которой находилась Англия. Только в 1747 году произошло два заслуживающих внимание сражения.

Франция снарядила две небольшие эскадры, состоявшие каждая из четырех линейных кораблей и четырех фрегатов; эти две эскадры должны были идти вместе в пределах угрожаемой англичанами зоны, а затем должны были сопровождать транспорты в Северную Америку и Ост-Индию. Начальником эскадры был де ла Жонкиер. 3-го мая, недалеко от Финистерре, эскадру встретил адмирал Ансон с 14 линейными кораблями; эскадра его подошла с запада при свежем северном ветре. Ансон дал сигнал: построиться в линию баталии, но тотчас же, под влиянием особенностей обстановки, изменил решение и отдал приказание об общей погоне, как это сделал Руссель при Ла-Хуге и Бинг у мыса Пассаро. Жонкиер со своими 8 линейными кораблями и 5 большими ост-индскими кораблями тотчас же выстроил боевую линию; конвой, который он сопровождал, на всех парусах был отправлен дальше.

Однако ост-индские корабли начали отставать, так что и Жонкиер должен был задержаться, оставаясь под малыми парусами. Ансон быстро настиг его и в жестоком бою захватил один корабль за другим; конвой успел спастись.

Контр-адмирал Гауке, вступивший в командование вместо заболевшего скорбутом вице-адмирала Уоррена, в конце лета 1747 года крейсеровал уже в течение двух месяцев между Уессаном и Финистерре; вследствие плохого продовольствия в составе экипажа было очень много больных. 14 октября на севере показался большой флот. Это был шедший из Ла-Рошели конвой в составе 250 судов, сопровождаемый французским коммодором л'Этандюером с 9 большими линейными судами. Последний тотчас же приказал транспортам, в сопровождении одного линейного корабля, спуститься под ветер на NNW, а сам, со своими 8 линейными кораблями, под марселями выстроил боевую линию на левом галсе, так что оказался между конвоем и неприятелем. Гауке, тоже выстроивший сначала линию баталии, скоро перешел к «общей погоне». Английские корабли без определенного порядка напали на французов одни с наветра, другие с подветра. Сохранившие боевой порядок французы защищались с необыкновенным мужеством и скоро привели несколько английских кораблей в такое состояние, что Гауке, несмотря на свое громадное численное превосходство – 14 кораблей против 8 – не решился послать ни одного своего корабля, даже фрегат, в погоню за неприятельским конвоем, который сопровождал только один линейный корабль.