Передние английские корабли, догнав противника, сделали тактическую ошибку тем, что схватились, несмотря на сигналы Боскавена идти вперед, с задним французским кораблем, вместо того, чтобы предоставить этого неприятеля идущим сзади кораблям. Это такая ошибка, которую часто приходится наблюдать. В общем, энергия и предусмотрительность Боскавена привели к тому, что вторжение в Англию сделалось неосуществимым, так как у французов для этого не было на севере достаточного числа кораблей. Вся их роль отныне заключалась в том, чтобы тревожить Гауке, крейсировавшего перед Брестом; подвижность коммодора Дуффа, командовавшего прибрежной наблюдательной эскадрой не давала до сих пор французам никакой возможности выйти в море.

Шуазель, несмотря на разгром эскадры де-ла-Клю, не отступился от своего плана набега на Шотландию, однако ранее, чем отправить туда десант, он хотел обеспечить французам хотя бы местное преобладание на море. Маршал де-Конфланс, командовавший Брестским флотом, получил соответствующие распоряжения; в начале ноября он был усилен отрядом под командой Бопара, который возвратился из Вест-Индии и благополучно прошел в Брест, в то время http://oz-mobile.ru как Гауке вынужден был укрыться в Торбэй от свирепой бури. 14 ноября де-Конфлфанс вышел в море; Гауке, который в этот самый день снова вышел из Торбэя, получив весть о выходе Брестского флота, тотчас же направился в находящуюся к югу бухту Киберон, предполагая, что Конфланс направляется туда для защиты конвоя, который находился недалеко оттуда.

Конфлансу не удалось захватить врасплох коммодора Дуффа у Киберона; в то же время как он собирался начать преследование, показались корабли Гауке, на появление которых он совершенно не рассчитывал и которое он считал почти невозможным. Дуфф тоже увидел приближающегося Гауке и устремился на соединение с ним.

Конфланс выстроил боевой порядок и вскоре, со свежевшим западным ветром, подошел и неприятель. Кофланс, который хорошо был знаком и с местностью и с метеорологическими условиями, держался ближе к берегу находившемуся приблизительно в 12 морских милях под ветром, в надежде достичь пролива значительно раньше противника. Гауке шел вслед за ним, неся сигнал: «гнать, задерживать неприятеля». При сильной волне и порывистом ветре они вошли в залив. Вскоре после 2 часов начался бой между ближайшими кораблями, которые неправильной линией входили один за другим. Конфланс прошел в кильватерной колонне южнее Бель-Иля, обогнув вплотную Кардинальскую банку. При стремительном преследовании, вследствии сильного ветра, прилива, отдельных схваток между судами и понесенных ими повреждений произошла путаница, или, вернее, расстройство обеих эскадр. Некоторые французские корабли были захвачены, другие потерпели крушение, некоторые стали на якорь у Круазика, один корабль перевернулся. Избегая многочисленных опасностей, Гауке с наступлением темноты приказал своему флоту стать на якорь в двух милях мористее острова Думэ. Однако плохо переданный сигнал не всеми был верно понят, вследствие чего многие корабли снова направились в море или стали на якорь в других местах. При таких условиях Конфлансу, пожалуй, удалось бы на другое утро одолеть небольшой отряд, оставшийся у Гауке. Ночью потерпели крушение еще несколько французских судов, большая же часть вошла на другой день в реку Вилэнь, где они разгрузились, и во время прилива, укрылись за баром.

На долю Гауке выпал большой успех: сам он потерял только 300 человек и два потерпевших крушение корабля; французы понесли тяжелые потери: два их корабля были захвачены, пять сгорели или разбились, остальные были загнаны в реку Вилэнь; другой французский отряд через несколько дней был загнан в Шаранту, близ Рошфора; все эти корабли уже стали негодными к дальнейшей службе и выбрались из рек только год или два спустя.

Все поведение Гауке в этой единственной в своем роде битве надо признать в высшей степени смелым и решительным, так как риск, которому он подвергался, был очень значителен. Правда, он далеко превосходил своего противника как числом и величиной кораблей, так и выучкой экипажа, и в открытой битве несомненно одержал бы блестящую победу; но в данном случае дело было не в этом: он рискнул идти к совершенно незнакомому низменному берегу, далеко после полудня ноябрьского дня, при очень бурной погоде и сильном приливе, и схватиться грудь с грудью с противником; рискнул потому, что сознавал, насколько удачно выбрана минута, чтобы по возможности уничтожить неприятеля и сделать вторжение в Англию невозможным. Это свидетельствует о большой решимости и об умении верно оценить общее политическое и военное положение. Рискнуть на такое дело он мог только потому, что под командой у него были отличные корабли и отличные экипажи. Все подкрепления, которые шли к нему из Англии и из ближайших мест, прибыли только уже после сражения; они были отосланы назад, так как после удачного выхода Брестской эскадры, в Англии начались серьезные страхи. И в то самое время, как Гауке, своими в высшей степени смелыми действиями уничтожил неприятельский флот, чернь в Лондоне сожгла на улице его изображение за то, что он своей вялостью и нерешительностью дал возможность неприятелю ускользнуть из Бреста.