Приемы судоходства были самыми примитивными, благодаря отсутствию карт, лоций, маяков, знаков, компаса, лага и других инструментов подобного рода. Единственным мореходным инструментом, которым располагали древние мореплаватели, был лот. Определялись по знакомым берегам или по приблизительному подсчету пройденного пути, а ночью в открытом море – по звездам. Определение курса было также очень не точно. При ориентации и определении направления ветра первоначально различали четыре пункта: восток, запад, север и юг; ко времени первой Олимпиады (776 г. до н. э. ) к ним прибавили еще четыре румба, соответствовавших точкам восхода и захода солнца в дни солнцестояния. Эти точки, принимая во внимание, что широта Средиземного моря около 36°, отстояли на 30° к северу и югу с востока и запада. Такое деление горизонта на восемь частей удержалось до 400 г. до н. э. , когда к ним прибавили еще четыре румба, отстоявших на 30° по обе стороны от севера и юга; таким образом, горизонт был разделен на двенадцать равных частей по 30° каждая.

Торговые суда в значительной степени, а самые крупные – даже исключительно, зависели от ветра. Суда без килей и с малой парусностью не могли ходить круто против ветра, их сносило очень сильно даже при галфвинде. Этим объясняется то маловероятное shifttech.ru в наше время явление, когда суда заносило в другую сторону, как это было, например с Колаем в Тартессе. Беспомощность судов в дурную погоду ограничивала время судоходства летними месяцами, то есть периодом от середины марта до конца октября, когда стояла хорошая погода. В период от начала ноября до середины марта судоходство прекращалось, суда выходили из гаваней лишь в случае крайней необходимости.

При наличии таких средств успехи мореплавания древних, исходивших все Средиземное море и достигавших на востоке Индии, а на западе Генуэзского залива и Англии, надо признать изумительными. Скорость передвижения их судов и их плаваний нельзя, однако, считать незначительными, особенно же, если принять во внимание зависимость этих последних от господствующих ветров и от знания местности.

Дошедшие до нас сведения об этом вопросе не настолько точны, чтобы можно было сделать верные выводы. Так, например, на переход из Суэца до Баб-эль-Мандебского пролива на большом торговом корабле по страшному в то время Красному морю требовалось около 30 дней, и далее до Малабарского берега дней 40, что давало среднюю скорость 2, 5 узла. Расстояние в 810 миль от Карфагена до Гибралтара по прямой линии, при знакомой дороге и благоприятных обстоятельствах, проходилось за 7 дней, то есть в среднем со скоростью в 4, 8 узла.

У Геродота (IV, 86) есть указания на еще большую среднюю скорость. У него говорится о переходе в 700 стадий (70 миль) за день и в 600 стадий (60 миль) за ночь, то есть в среднем со скоростью 5, 4 узла. Вероятно, эти данные относятся к гребным судам. Быстроходные гребные суда развивали еще большую скорость. Так, например, милетский пятидесятивесельный корабль прошел расстояние в 520 миль из Лампсака на Геллеспонте до Спарты (Гитейон) в три дня (Ксенофонт, Hist. Graec. , II, 1; 30), что дает среднюю скорость в 7, 2 узла.

Географическое положение Греции и характер ее жителей одинаково благоприятствовали развитию мореплавания и торговли, в особенности же морской торговли. Море было их родной стихией. Подобно всем плававшим на море народам, они в доисторические времена занимались, по-видимому, морским разбоем. В торговле их учителями с самого начала были финикийцы. В этом деле греки оказались очень понятливыми учениками, хотя, как и в искусстве мореплавания, они не сравнялись с учителями. Дурные черты финикийских торговцев, за которые греки их презирали, были переняты ими самими очень скоро. Разницы в солидности и честности между греками и финикийцами не было никакой. По отзыву Демосфена, предприимчивый и вместе с тем честный купец был чудом.

Тем не менее, торговлей занимались даже такие почтенные и выдающиеся люди, как Солон, Платон, Гиппократ, Фалес и Зенон. Стремления к наживе были сильнее предубеждений. Несомненно, однако, то, что в Греции особенно в Афинах, о которых мы имеем больше всего сведений, торговля действовала деморализующе на и без того слабую нравственность населения.